Николай Второй. Судьба, предсказанная через сто лет.
Надо полагать, что этот важный документ, являлся копией пророчества монаха Авеля о судьбе дома Романовых, которое оказалось в руках склонного к мистицизму императора Павла. Павел, несомненно, знал о дате своей трагической гибели, предсказанной монахом Авелем. Надеясь предотвратить убийство, он форсированными темпами построил Михайловский замок, который, по его замыслу, должен был спасти его от убийц. И незадолго до предсказанной даты своей смерти, император Павел переселился в этот хорошо защищенный дворец, но это не спасло его от кровавых рук заговорщиков.
Мария Федоровна, жена императора Павла, как и все ее современники, потрясенная точностью предсказаний монаха Авеля, распорядилась поместить пророчества Авеля, касающиеся предсказаний о судьбе дома Романовых, в опечатанный ларец, приказав вскрыть этот ларец ровно через сто лет, в правление последнего императора России.
Вот как это изложено в пересказе писателя С.А. Нилуса, и эта, часто цитируемая исследователями информация, также имеет непосредственное отношение к тайне куракинской усадьбы: «При особе Ея Императорского Величества, Государыни Императрицы Александры Федоровны состояла на должности обер-камер-фрау Мария Федоровна Герингер, урожденная Аделунг, внучка генерала Аделунга, воспитателя Александра Второго во время его детских и отроческих лет. По должности своей, как некогда при царицах были «спальные боярыни», ей была близко известна самая интимная сторона царской семейной жизни, и потому представляется чрезвычайно ценным то, что мне известно из уст этой достойной женщины. В гатчинском дворце, (постоянном местопребывании Императора Павла Первого, когда он был наследником), в анфиладе зал была одна небольшая зала, и в ней на пьедестале стоял довольно большой узорчатый ларец с затейливыми украшениями. Ларец был заперт на ключ и опечатан. Вокруг ларца, на четырех столбиках, на кольцах, был протянут толстый, красный шелковый шнур, преграждавший к нему доступ зрителю. Было известно, что в этом ларце хранится нечто, что было положено вдовой Павла Первого, Императрицей Марией Федоровной, и что было завещано открыть ларец и вынуть в нем хранящееся только тогда, когда исполнится сто лет со дня кончины Императора Павла Первого и притом только тому, кто в тот год будет занимать царский престол России.
Павел Петрович скончался в ночь с 11 на 12 марта 1901 года. Государю Николаю Александровичу и выпал, таким образом, жребий вскрыть таинственный ларец и узнать, что в нем столь тщательно и таинственно охранялось от всяких, не исключая и царственных, взоров.
«В утро 12 марта, 1901 года, - сказывала Мария Федоровна Герингер, - Государь и Государыня были оживлены и веселы, собираясь из Царскосельского Александровского дворца ехать в Гатчино вскрывать вековую тайну. К этой поездке они готовились, как к праздничной прогулке, обещавшей доставить им незаурядное развлечение. Поехали они веселые, но возвратились задумчивые и печальные, и о том, что обрели они в том ларце, никому, даже мне, с которой имели привычку делиться своими впечатлениями, ничего не сказали. После этой поездки я заметила, что при случае Государь стал поминать о 1918 годе, как о роковом годе и для него лично и для династии»».
К сожалению, мы недооцениваем значение наследия Авеля, потому что не знаем его.
А ведь «Житие» сообщает: «..и нашел он конец и начало, и всему начало и конец; …» Но рассказ об этом выходит за тему нашего повествования и я вернусь к нему позже...